Бета: Нет беты
Персонажи: ГМО, Франкенштейн
Рейтинг: G
Жанр: Виньетка
Предупреждения: ООС
Дисклаймер: Мир и герои принадлежат авторам Son Jae Ho и Lee Gwang Su, слова принадлежат русскому языку, я только их смешала.
Примечание: Один однострочник
АУ-39 Франкенштейн/М-21, Франкенштейн - преуспевающий бизнесмен, М-21 - уличный музыкант. Заслушаться, сесть на бровку прямо в дорогущем пальто. "Ты сам не подозреваешь, какой потенциал у твоих способностей".
АУ-39 Франкенштейн/М-21, Франкенштейн - преуспевающий бизнесмен, М-21 - уличный музыкант. Заслушаться, сесть на бровку прямо в дорогущем пальто. "Ты сам не подозреваешь, какой потенциал у твоих способностей".
– …Ярушка, договор должен лежать на моём столе в пятницу! За что я тебе деньги плачу? – Мужчина не дослушал сбивчивый ответ и нажал отбой. Вздохнув, он убрал телефон во внутренний карман пальто и, поправив шарф на шее, продолжил свой путь вдоль по парковой аллее. Он находил приятным, что его любимое кафе находилось в трёх минутах ходьбы от его работы. Если бы ещё его подчинённые не рвались испортить телефонными звонками его послеобеденную прогулку…
В такие минуты он желал вернуться на двадцать лет назад, когда под его началом ещё не было толпы жадных до денег, рвущихся к власти неучей, а сам он волен был делать, что пожелает, и говорить, что вздумается. Но потом он окидывал мысленным взором себя, свой дом, свою машину, свой кабинет, свой счёт в швейцарском банке, вспоминал цену своих наручных часов, своего телефона и своих туфель и понимал, что не откажется от того, чего ему удалось достигнуть.
– …Но прошло мое детство, и юность прошла… – донеслось сквозь шум фонтана впереди, словно в ответ на его мысли. – И я понял, не помню, какого числа, что сгорят мои годы и вовсе дотла под пустые, как дым, разговоры…
Три человека сидели на бордюре фонтана и, не обращая внимания на прохожих, пели под гитару.
"Попрошайки", – скривился мужчина, но подойдя ближе, понял, что поют они не ради денег. Под их ногами не был привычно расставлен силком для сердобольных чехол от гитары, как и никто не перегораживал дорогу, со шляпой наперевес приставая к прохожим. Трое пели для себя. И друг для друга.
– И тогда я решил распроститься с Москвой и вдвоем со своею еще не вдовой в том краю провести свой досуг трудовой, где сверкают Чимганские горы…
Один из них, такой высокий, что его вытянутые ноги порой мешали прохожим, и с необычно длинными, собранными в хвост волосами, кончик которого мок в воде, глядел в небо, откинув голову назад и упершись ладонями в мрамор бордюра за спиной, и выводил красивым баритоном: "Где чинара притулилась под скалою, под скалою…"
Второй сидел, подобрав ноги под себя, звонким тенором вторил длинноволосому: "Про тебя жужжит над ухом вечная пчела", – и, ссутулившись так, что лицо скрывалось за длинной чёлкой, наблюдал за руками гитариста, сидевшего между ними.
Третий перебирал струны, изредка мотал головой, откидывая с лица пепельно-белые волосы, и мягко улыбался, молча слушая своих друзей, только в припев вплетая свой голос меж голосов друзей:
– Брич-мулла, Брич-муллы, Брич-мулле, Брич-муллу, Брич-муллою…
Увидев гитариста, мужчина замер на месте, не поверив своим глазам. Отступил назад и присел на ограждение большого цветника, слушая:
– А на крымском мосту вдруг заныло в груди: я с арбы разглядел сквозь туман и дожди, как Чимганские горы царят впереди и зовут, и сверкают чеканно…
Склонив голову, позабыв о своём офисе, мужчина слушал песню своей юности, которую, казалось, ещё в прошлой жизни он пел у костра с детьми, отдыхавшими в пионерском лагере.
– Брич-мулла, Брич-муллы, Брич-мулле, Брич-муллу, Брич-муллою, – прозвучало в последний раз, гитарист поднял глаза и, увидев мужчину, вдруг хлопнул по струнам, обрывая звук.
– Пан Франтишек? – неверяще спросил он.
– Ahoj, Милоуш! Не ожидал тебя здесь увидеть.
– Я вас тоже. Говорят, вас теперь только в своём офисе или в ресторане застать можно.
– А ты теперь, значит, в парках поёшь? Не помнишь, я советовал тебе пойти учиться и не зарывать свой талант в землю?
Два его друга неожиданно переглянулись и рассмеялись. Звонко, необидно, словно над старой шуткой.
– Я-то помню, пан Франтишек. – Молодой человек опустил взгляд на гитару и быстро сыграл нечто такое, чему не мог научиться у костра. – Вы мне сказали тогда: "Ты сам не подозреваешь, какой потенциал у твоих способностей". А я вам ответил: "Из вас никакой счетовод, зато замечательный вожатый". Помните?
– Помню, Милан. Но, как видишь… – Мужчина улыбнулся и пожал плечами.
Молодой человек и, следом за ним, два его друга поднялись с бордюра.
– Вы меня извините, у моих друзей поезд через два часа. – Он поправил ремень гитары на плече и вновь опустил руки на струны. Первые прозвучавшие аккорды заставили его друзей переглянуться с улыбкой азартного предвкушения. – Хотели ещё вместе погулять. Не сидите на ограде, её покрасили.
Мужчина быстро вскочил и забавно изогнулся, исследуя своё дорогое пальто на предмет пятен краски. Всё было чисто. А, когда он оглянулся, трое друзей, напевая и смеясь, уже уходили прочь по аллее.
– Не секрет, что друзья не растут в огороде, – доносились до мужчины звонкие голоса. – Не продашь и не купишь друзей. И поэтому я все бреду по дороге с патефоном волшебным в тележке своей.
– Под грустное рычание, – тихо напевал гитарист.
– Под бодрое му-у-учание! – слегка толкнул его плечом сутулый.
– Под дружеское ржание рождается на свет, – длинноволосый скорчил какую-то гримасу, отчего все трое громко засмеялись.
– Большой секрет для маленькой, для маленькой такой компании, для скромной такой компании огромный такой секрет!
Гитарист оглянулся на своего бывшего вожатого и пропел, казалось, специально для него:
– Ах, было б только с кем, ах, было б только с кем, ах, было б только с кем поговорить!