Автор: sazare
Бета: Нет беты
Персонажи: Франкенштейн и много других в фоновом режиме
Рейтинг: PG
Жанр: драма, воспоминания
Предупреждения: ООС
Дисклаймер: Герой принадлежит авторам Son Jae Ho и Lee Gwang Su, всё остальное - отсебятина о которой авторы и Франкенштейн ни сном ни духом
)) , шапка от Sharran, пинок после которого я сюда попала - Anizraz .По страницам памяти.
История первая. Марлена.
И тогда я всегда отвечал: «С Марлены». Красивой, улыбчивой, солнечной девочки, любимой сестры, которой в моей памяти навсегда останется 13. Само имя её будто открывает для меня окно в лето, беззаботное, яркое, тёплое, наполненное ароматами мёда и полевых цветов. Я снова слышу нежный ручеёк её смеха, вижу танец босых маленьких ног под подобранной юбкой, окунаюсь в тепло ласковых рук, обвивающих меня, и невесомый пух льняных локонов, сквозь завесу которых доносится: «Доброй ночи, маленький братец. Доброй ночи, сладких снов».
Марлена… Сладкое воспоминание из давно забытой жизни. Ты могла бы стать необыкновенной красавицей, тем последним летом ты уже разбивала сердца одним лукавым взглядом глаз-васильков. Ты подарила бы матери внуков, которых от меня она так и не дождалась, ты стала бы опорой и утешением её старости. И кто знает, кем стал бы я, если бы ты осталась со мной?
Но лето кончилось, сменилось дождями и холодом, потом морозами. А потом на домах появились чёрные ленты, всё больше и больше меток смерти с каждым днём.
При первых признаках заразы город опустел почти на треть: все, кто могли себе это позволить, последовали единственному толковому совету лекаря и клирика – бежать быстрее, дальше, дольше. Сами непримиримые враги c небывалой солидарностью показали жителям пример, бросив всё, что не смогли унести с собой.
«Нас оставил Бог!», роптали на следующее утро люди, обнаружив пустую церковь. Позже в ней на волне паники сожгли зараженных, не только умерших, но всех, на ком были явственные признаки болезни. Впрочем, остальных это не спасло.
Нашей маленькой семье уезжать было некуда. Мы не выходили из дома без острой необходимости, мать обкуривала комнаты благовониями, чтобы изгнать «больной дух» и беспрестанно молилась, по всем углам расставляла блюдца с молоком. За то, что соседка провела свою старую облезлую козу по нашему дому, она отдала новый зимний платок, а потом с лихорадочным нетерпением ждала, когда на животине появятся признаки перешедшей в неё болезни.
Козу забили и сожгли на шестой день.
Марлена начала кашлять на восьмой.
А потом я просто смотрел, как гаснут её глаза, тускнеет нежная кожа, как маска смерти закрывает любимое лицо. Смотрел и… В моей душе рождалось незнакомое и непонятное ещё чувство. Из страха, из беспомощности, из беззащитности и горя…
«Бог оставил нас», «Бог наказал нас», «Бог так хочет» - говорили люди. Может они находили в этом утешение. Меня же это только бесило. Не знаю, где он был тогда, но в умирающем городе я не видел даже тени его прославленного милосердия, всезнания и мудрости. Никто не спешил отозваться на отчаянные молитвы и прийти на помощь. Никто не спешил позлорадствовать и сказать грозное: «Это вам за то…».
Не было там Бога. Только люди. Сильные и слабые, принимающие смерть достойно или в пьяном угаре и отчаянии превратившиеся в животных. Там были только мы, и это мы, а не Бог, не сумели себе помочь.
…меня болезнь настигла через месяц после того, как не стало Марлены. Я почти ничего не помню, только нестерпимый жар и отчаянные воззвания матери к святым, которые вызывали смутное раздражение, но всё же служили маяком, на который я шел. Ни райских врат, ни адской бездны. Только одна навязчивая мысль: сам, выживу или умру, зависит только от меня. Потому что больше никого нет. Не на кого надеяться. Никто не придёт.
Иногда в бреду я видел сестру, живой, весёлой, и меня словно окатывало кипятком: мне нельзя умирать, ведь тогда даже памяти о ней не останется! И я цеплялся за жизнь ещё отчаяннее, за нас с Марленой обоих…
Как вы понимаете, я выжил. Весной вернулись беглецы, те, кого зараза не догнала, и снова начали отстраивать город, пахать землю. Вернулся священник, поселился в купеческом доме, который был побольше сожженной церкви, освятив его и помянув молитвой безвременно почившего предыдущего жильца. А в первое по своему приезду воскресенье прочел вдохновенную проповедь для уцелевших о милости божьей и тяжести грехов человеческих, о необходимости кары как очищения, о том, что именно этим испытанием Всевышний хотел нам сказать…
Кто-то плакал, кто-то вдохновенно внимал, кто-то молчал смущенно или угрюмо.
Я смотрел в окно, на серое небо и, признаться, почти не слушал. Если смерть – послание Бога, то оно осталось не понятым. На лицах окружавших меня людей я видел только одно желание: забыть пережитый ужас, и робкую, но подленькую надежду, что жизнями умерших они смогли откупить от смерти себя.
Вернуться в прежнюю колею – вот чего они хотели.
Чего хотел Бог так и осталось загадкой.
А я…
Я хотел знать, а не верить, бороться, а не надеяться, решать, а не бессильно уповать.
Я, маленький восьмилетний мальчик, умер той зимой в зараженном городе, чтобы весной родиться для совсем другой жизни заново.
История вторая. Другой.
читать дальшеМарлена, моя прекрасная и нежная Марлена… Я всегда начинаю этот длинный рассказ с неё. Потому что её смерть и всё, что ей сопутствовало, действительно было причиной всего, что потом случилось… отчасти. А ещё потому, что печальная история моей бедной сестры заранее перетягивает симпатии слушателя на мою сторону. Я будто готовлю своего собеседника, чтобы в момент самых тягостных откровений он вспомнил о Марлене и подумал: «Но разве не горе и тяжелые испытания стали причиной, по которой он совершал это? Разве они хоть отчасти не оправдывают его?»
Делаю ли я это осознанно? Не знаю, возможно. За многие годы умение выживать и манипулировать стало моей неотъемлемой частью. Но так или иначе, даже спустя столетия ты остаешься защитницей и хранительницей своего брата, Марлена. От других и… от меня самого. Ведь я долгие годы засыпал спокойно оправдывая многое, очень многое твоим именем.
И только теперь перед собой и, пожалуй, перед ним, я могу не скрывать правду.
Даже выживи ты в ту зиму, в моей судьбе это не изменило бы ничего.
Просто потому, что я родился не таким как все.
Сейчас сказали бы, что я опережал сверстников в развитии, в медицинских метриках отмечали бы, во сколько месяцев я начал ходить, говорить и прочее. Меня назвали бы «вундеркиндом», «гением» (не вижу причин для ложной скромности, ведь так меня и зовет нынешнее поколение).
Тогда… На подобные мелочи внимания не обращали. Я был просто «чертёнком», «дьяволенком», «вьюном» и прочим «нечистым отродьем». Проблемным ребёнком, иначе говоря. Потому что сколько себя помню, я хотел знать и понимать всё.
Откуда в колодце вода, почему её капли на солнце светятся? Почему голубь летает, а утка только ходит? Почему река течёт постоянно в одну сторону? Почему молнии падают на землю, но их никто не находит? Почему солнце садиться с одной стороны, а встаёт с другой?
На все эти и ещё тысячи подобных вопросов у окружающих был почти всегда один ответ: «Такова воля божья». Но в отличие от других любопытных детей, я им не довольствовался. В четыре года я стал настойчиво добиваться знакомства с этим самым всезнающим Богом. Естественно, удовлетворить мое стремление было невозможно. Вместо бога меня познакомили со священником, ограниченным человеком, который путался в Писании больше тогдашнего меня. Единственное, что я вынес из нашего общения – первые сомнения в церковных догмах и ростки понимания, что взрослые, оказываются, не знают всего.
Я начал познавать интересующие меня вещи на практике. Строил дамбы на ручьях, отправлял гусыню в полет с крыши, несся с холма на холм, чтобы убедиться, что солнце может взойти и два раза за утро, и три. Особый интерес у меня вызывала так называемая бытовая магия: руда, в руках кузнеца превращающаяся в сталь, глина, в огне меняющая свойства и цвет. И люди, эту магию творящие. В моем практичном разуме именно эти реальные «творцы» подменяли невидимых и безликих богов.
Пожалуй, уже тогда я был честолюбивым, дерзким, и желал от себя и от жизни чего-то неясного ещё, но… большего. Большего, чем прозябание в глуши маленького провинциального города, большего, чем удел «покорного раба божия». Впрочем, я не задумывался тогда так далеко.
Не последнее место среди моих интересов занимало устройство живого. Что мы такое? Почему меняемся и так быстро уходим? Удовлетворить любопытство по этому поводу было не легко. Сперва мне хватало разделки дичи и домашних птиц – занятия будничные и потому не вызывающие вопросов, затем я увидел прекрасную возможность рассмотреть жизнь, так сказать, изнутри, за счет крыс и ворон, задушенных соседским котом. Всё бы хорошо, если бы меня не застали за этим процессом.
Какой поднялся шум! «Изувеченную тварь» отобрали, меня выпороли и поставили на крупу. Вечером пришел святой отец и начал задавать глупые, как мне тогда казалось, вопросы: кто меня надоумил и что я собирался делать с падалью? Не я ли давеча подбросил выпотрошенную ворону кому-то из горожан на порог? Не слышу ли голосов, которые мне велят есть мертвячину? Не ощущаю ли противоестественных позывов и слабости во всём теле, когда слышу колокольный звон?
Надо мной читали молитвы и самого заставляли молиться, практически купали в святой воде. Это длилось неделю, в конце которой я, глотая слезы раскаяния, заверил перепуганную мать, что все свои ошибки понял.
Я действительно понял. Что живу в мире, где правит слепота и бездумность. Можно безнаказанно подстреливать воробьев камнями на спор, а потом оправдываться тем, что нечистый спутал помыслы и направил руку, но нельзя видеть в чем-либо, а хуже всего в смерти, некий практический толк. Не поступки мои пугали окружающих, а их осознанность. К тому же я пытался объяснить, неосознанно смущая их построенный на вере мир своей логикой и рассудочностью. Иначе говоря, посягал на запретное и брал на себя слишком многое.
Я понял также, что для меня этот мир слишком мал.
А потом была эпидемия и Марлена.
Мне не было десяти, когда я отряхнул пыль родного города с сапог. Ни знаний, ни денег, я даже читать не умел! Одни стремления, подогретые юношеским идеализмом и мечты – честно говоря, жалкое зрелище! И позже мир не раз мне это доказывал. Но…
Не смотря на все трудности, которые ждали меня впереди, кроме одного единственного дня, я ни разу не пожалел о своем решении.
-
-
04.08.2011 в 15:15-
-
04.08.2011 в 16:56-
-
04.08.2011 в 17:08-
-
04.08.2011 в 18:56-
-
09.08.2011 в 02:59Оу! Многообещающее начало!
-
-
09.08.2011 в 10:10