Кровь моя холодна. Холод её лютей Реки, промерзшей до дна. (с)
Автор: Шайтан.
Фандом: Noblesse
Персонажи: Райзел, Франкенштейн
Дисклеймер: все принадлежит авторам манхвы.
текст.
Прохладная, тихая ночь. В поместье не слышно ни шороха, мягкий лунный свет осторожно проходит сквозь окна в лабораторию, освещенную лишь парой свечей - ровно столько, сколько требуется для освещения письменного стола, большой растрепанной тетради и устройства переменного тока. Небольшая серая крыса с распоротым брюхом распласталась в середине, являя свои маленькие внутренности. Франкенштейн подносит источник тока к мышцам. Они не замедляя реагируют - определенно мертвая крыса судорожно дергает то лапкой, то хвостом. Иногда под действием тока у неё на пару секунд даже начинает сокращаться сердечная мышца. Эксперимент превосходит почти что все ожидания, недавно убитое животное шевелится, словно живое.
"Интересно, как бы отреагировало на подобный раздражитель человеческое тело и какова должна быть мощность разряда..." Франкенштейн подробно, пункт за пунктом, записывает свои наблюдения в тетрадь, наполовину исписанную его аккуратным, немного витиеватым почерком. "Человеческое тело" - эта надпись подчеркнута дважды. Но Мастер уже не раз давал понять, что за подобные действия с людьми последует самое жестокое наказание: "Тогда... ты просто не сможешь быть со мной рядом." Франкенштейн рассеянно проводит ногтем по свече, соскребая воск. "Не сможешь быть рядом..."
Крысы малы, выносливы - их можно кормить различными препаратами, трупики можно выбрасывать незаметно. Ловить их легко, убивать - еще легче. Никому и в голову не придет искать крысу или считать, сколько их вокруг поместья, сколько их бегает в подвалах. Очень удобное животное. Но как же различается их организм и организм человека! Можно подумать, Франкенштейн изобретает свои препараты и проводит опыты ради крыс. "Нет блага без жертвы; без жертвы нет науки."
- Франкенштейн. - тихий, мягкий голос звучит прямо над ухом. - Ведь я просил тебя...
Человек резко оборачивается, увлекая за собой стул.
- Мастер, я...
В алых глазах - мягкий, печальный укор. "Лучше бы он кричал, лучше бы он бил или запугивал своими способностями. Чем вот так смотреть." - Франкенштейн, сжав рукой край тетради, опускает голову.
- Мастер, это ведь только животное. Вы ведь ничего не запрещали насчет... животных. - Франкенштейн подбирает слова. Вот проклятие: все его красноречие и убедительность доводов превращаются в ничто, стоит ему предстать перед Мастером.
- У этого животного тоже была своя судьба. И, может показаться странным - своя воля. А ты лишаешь его воли и самовольно рвешь его судьбу. К тому же... - Райзел кивком указывает на тетрадь.
Франкентштейн с поспешностью закрывает её и отодвигает на край стола. "Простите меня..."
"Не в моих принципах читать чужие мысли. Я никогда не позволил бы себе опуститься до такого. Но... твое желание, твоя страсть к получению новых знаний столь велики, что... извини и ты меня, этого невозможно было не почувствовать. Что больше всего расстроило меня, так это то, сколько радости, восторга, сколько стремления и энтузиазма вызывают в тебе подобные вещи." - Райзел коротко вздыхает.
Франкенштейн почувствовал, что у него стала дрожать рука. Вот еще - даже перед превосходящим его в разы противником он никогда не чувствовал подобного. "Да что такое, будто... электричество" - человек странно, нервно засмеялся, зажав предательскую руку второй. Райзел молча отвернулся от него, отошел от стола.
- А теперь... теперь вы... прогоните меня? - Франкенштейн резко прекратил смех и тихо, без интонаций, проговорил эти слова.
- Я этого не говорил. Просто мне неприятно. Отвратительно не столько то, что ты занимаешь подобным, но то, какие эмоции вызывает у тебя все это. И... иногда мне кажется, что было бы гораздо лучше на некоторое время...
- Мастер! - Франкенштейн вскакивает с рабочего места. "Мастер, я обещаю, я клянусь вам своей жизнью, своей честью, что никогда впредь вы не услышите от меня подобного. Я клянусь, я буду сдерживать в себе эти пагубные стремления, раз они столь неприятны для Вас!"
- Но это все равно есть в тебе. И никуда не деться от этого. Ты сильно изменился за то время, что мы вместе. Но что-то будет в тебе всегда, я вижу это. - снова этот печальный, словно обреченный тон. Словно Мастер читает проповедь над усопшим. Безнадежно потерянным. Не нужным. Никому не нужным, не таким, не правильным.
- Я прошу... Франкенштейн преклоняет колено. - Прошу вас! Не отказывайтесь от меня. Я приношу извинения. Я виноват перед вами.
- Я не хотел тебя ругать. Я не хотел тебя пугать или отказываться от тебя. Почему ты вечно выдумываешь то, чего нет? - Райзел продолжает смотреть этим невыносимым взглядом. - И еще, встань. Ты не хочешь даже услышать меня. Мне не нравится, когда ты так делаешь... - ноблесс жестом показывает Франкенштейну подняться. - Десятки раз я просил тебя...
- Простите... - зашел дальше некуда. Вот уже почти десять лет прошло с тех пор, как он пошел за своим богом и стал за ним, чтобы следовать по его пути. Немалый срок для человека. И никогда, никогда ученый не может совладать с собой. Он же правда виноват. И эти взгляды, и скорбный тон - все словно специально, чтобы усиливать ощущение виновности, преступления.
- Я не собираюсь тебя прогонять, или что-то в этом роде - голос стал куда мягче, сменившись на успокаивающий. Голос Райзела - нежная, правильная мелодия. Как же ему удается настолько... - Франкенштейн едва не с наслаждением вслушивается в чудесную, изменившуюся теплую тональность.
- Не переживай так сильно. Я просто поведал тебе свое мнение. Я просто не хочу, чтобы ты продолжал свою деятельность в этом направлении. Вот все, что я хотел сказать.
- Мастер, вы знаете... вы невероятно хороший. Я.. я не могу придумать слова, чтобы сказать вам, какой вы... Вы так терпите меня. - Франкенштейн с силой сминает оборку на рубашке, до сих пор не смея поднять глаз.
- А ты терпишь меня - ноблесс улыбается так легко, так тепло. - Знаешь, я тоже удивляюсь тебе, что ты во мне-то нашел?
В эту секунду человек неожиданно замирает, затихает совершенно, словно силясь, но не смея сказать. Как легко было ему находить язык с людьми, говорить красиво и верно, каждому находя красивую, правильную, остроумную фразу. С Мастером же... слишком много искренности, слишком тяжело говорить то, что настолько обнажающе правдиво.
- Может быть, было бы лучше, если бы ты сказал все, как есть. - Райзел выжидающе наклоняет голову. Ты всегда соглашаешься со мной, никогда не перечишь. Это порой даже меня озадачивает, знаешь ли.
- Я очень-очень-очень хорошо к вам отношусь, Мастер. Я к вам очень... слишком привязан. - Франкенштейн неожиданно прерывает свое молчание, и выпаливает единым духом. - Vos amo. - голубые глаза широко раскрываются, словно от страха и удивления самому себе. Он не смог бы даже проговорить на родном языке. По правде говоря, за всю свою долгую жизнь он не разу не говорил такой... нелепицы. Идиот.
- Прости меня, пожалуйста. - Райзел подходит и кладет руку на плечо человека, от чего тот вздрагивает, словно от удара. - Ты же знаешь, я не смогу ответить тебе тем же.
"Да разве я просил чем-то отвечать? Просто высказал. Сказал глупость. Зато правду. Причем просто в ответ, я сказал это без умыслов..." - человек кладет свою руку на ладонь ноблесс почти машинально. "Лишь бы не убирал. Не отходите от меня сейчас, пожалуйста..."
- Я думаю, ты путаешь. Это просто.. человеческая привязанность, привычка, не так ли? - Райзел второй рукой рассеянно поправляет воротник рубашки ученого. - Если бы я сам почувствовал что-то в это роде, меня бы не было и близко.
- Конечно - Франкенштей согласно кивнул и, воодушевившись подсказкой, продолжил: "Я люблю и ценю вас, как своего Мастера, как своего господина и учителя! И только." - кажется, он быстро нашел себе удобный путь оправданий.
- Не пойми меня неправильно. Я всего лишь не хочу, чтобы ты страдал. Чтобы ты мучился рядом со мной, чтобы наши отношения были еще и осложнены... - Райзел успокаивающе-горько ведет свою речь.
"О чем он? Я счастлив просто находится рядом, иметь возможно видеть его каждый день, слышать его голос, заботится о нем, быть ему защитником и союзником. - Франкенштейн на долю мгновения улыбнулся своим мыслям куда-то в пустоту. Мастер стоит рядом, так бережно и нежно касается меня... о чем я мог еще мечтать, чего я мог еще хотеть? Люблю ли? О, как сильно люблю, мое драгоценное божество! Какое может быть страдание, когда вы рядом со мной..." Но он подумал, что ему, человеку, что-то нужно от него. Какой-то взаимности. Нет, не вознесся еще он настолько высоко, чтобы желать большего, когда и так уже имеет сверх всяких ожиданий. Как же прекрасен Мастер, он даже отказывается настолько благородно и мягко, и продолжает думать о нем и о его мнимых страданиях..."
- Вы не так меня поняли. Я не спал двадцать часов, я слишком устал, плюс этот новый препарат. Слишком много дел было, слишком много информации даже для меня. Я устал, мое сознание было перенасыщено и, пожалуй, не выдержало такой нагрузки за одни сутки, вот я и сказал вам невесть что, а вы так уж серьезно восприняли мою глупость - Франкенштейн нервно рассмеялся, на одной ноте произнеся фразу. - Резюмируя, я прошу простить Вас мою крайнюю бестактность и те еретические слова, что сорвались у меня ненароком - для большей уверенности человек отвесил низкий поклон. - Я очень надеюсь, что вы не будете в обиде.
- Все хорошо, Франкенштейн. - Райзел улыбается светло и нежно. - Нет, правда, все нормально! - ноблесс хватает человека за руки, предупреждая его порыв упасть на колени с размаху.
- Я виноват перед вами! - с настойчивостью повторяет Франкенштейн, сжимая в ответ теплые ладони Райзела.
- Прекрати же - Райзел вздыхает и слегка качает головой. - Я же сказал - не выдумывай так много. Оставь все, как есть.
"И все же люблю. Так ужасно люблю вас, мой Мастер."
Фандом: Noblesse
Персонажи: Райзел, Франкенштейн
Дисклеймер: все принадлежит авторам манхвы.
текст.
Прохладная, тихая ночь. В поместье не слышно ни шороха, мягкий лунный свет осторожно проходит сквозь окна в лабораторию, освещенную лишь парой свечей - ровно столько, сколько требуется для освещения письменного стола, большой растрепанной тетради и устройства переменного тока. Небольшая серая крыса с распоротым брюхом распласталась в середине, являя свои маленькие внутренности. Франкенштейн подносит источник тока к мышцам. Они не замедляя реагируют - определенно мертвая крыса судорожно дергает то лапкой, то хвостом. Иногда под действием тока у неё на пару секунд даже начинает сокращаться сердечная мышца. Эксперимент превосходит почти что все ожидания, недавно убитое животное шевелится, словно живое.
"Интересно, как бы отреагировало на подобный раздражитель человеческое тело и какова должна быть мощность разряда..." Франкенштейн подробно, пункт за пунктом, записывает свои наблюдения в тетрадь, наполовину исписанную его аккуратным, немного витиеватым почерком. "Человеческое тело" - эта надпись подчеркнута дважды. Но Мастер уже не раз давал понять, что за подобные действия с людьми последует самое жестокое наказание: "Тогда... ты просто не сможешь быть со мной рядом." Франкенштейн рассеянно проводит ногтем по свече, соскребая воск. "Не сможешь быть рядом..."
Крысы малы, выносливы - их можно кормить различными препаратами, трупики можно выбрасывать незаметно. Ловить их легко, убивать - еще легче. Никому и в голову не придет искать крысу или считать, сколько их вокруг поместья, сколько их бегает в подвалах. Очень удобное животное. Но как же различается их организм и организм человека! Можно подумать, Франкенштейн изобретает свои препараты и проводит опыты ради крыс. "Нет блага без жертвы; без жертвы нет науки."
- Франкенштейн. - тихий, мягкий голос звучит прямо над ухом. - Ведь я просил тебя...
Человек резко оборачивается, увлекая за собой стул.
- Мастер, я...
В алых глазах - мягкий, печальный укор. "Лучше бы он кричал, лучше бы он бил или запугивал своими способностями. Чем вот так смотреть." - Франкенштейн, сжав рукой край тетради, опускает голову.
- Мастер, это ведь только животное. Вы ведь ничего не запрещали насчет... животных. - Франкенштейн подбирает слова. Вот проклятие: все его красноречие и убедительность доводов превращаются в ничто, стоит ему предстать перед Мастером.
- У этого животного тоже была своя судьба. И, может показаться странным - своя воля. А ты лишаешь его воли и самовольно рвешь его судьбу. К тому же... - Райзел кивком указывает на тетрадь.
Франкентштейн с поспешностью закрывает её и отодвигает на край стола. "Простите меня..."
"Не в моих принципах читать чужие мысли. Я никогда не позволил бы себе опуститься до такого. Но... твое желание, твоя страсть к получению новых знаний столь велики, что... извини и ты меня, этого невозможно было не почувствовать. Что больше всего расстроило меня, так это то, сколько радости, восторга, сколько стремления и энтузиазма вызывают в тебе подобные вещи." - Райзел коротко вздыхает.
Франкенштейн почувствовал, что у него стала дрожать рука. Вот еще - даже перед превосходящим его в разы противником он никогда не чувствовал подобного. "Да что такое, будто... электричество" - человек странно, нервно засмеялся, зажав предательскую руку второй. Райзел молча отвернулся от него, отошел от стола.
- А теперь... теперь вы... прогоните меня? - Франкенштейн резко прекратил смех и тихо, без интонаций, проговорил эти слова.
- Я этого не говорил. Просто мне неприятно. Отвратительно не столько то, что ты занимаешь подобным, но то, какие эмоции вызывает у тебя все это. И... иногда мне кажется, что было бы гораздо лучше на некоторое время...
- Мастер! - Франкенштейн вскакивает с рабочего места. "Мастер, я обещаю, я клянусь вам своей жизнью, своей честью, что никогда впредь вы не услышите от меня подобного. Я клянусь, я буду сдерживать в себе эти пагубные стремления, раз они столь неприятны для Вас!"
- Но это все равно есть в тебе. И никуда не деться от этого. Ты сильно изменился за то время, что мы вместе. Но что-то будет в тебе всегда, я вижу это. - снова этот печальный, словно обреченный тон. Словно Мастер читает проповедь над усопшим. Безнадежно потерянным. Не нужным. Никому не нужным, не таким, не правильным.
- Я прошу... Франкенштейн преклоняет колено. - Прошу вас! Не отказывайтесь от меня. Я приношу извинения. Я виноват перед вами.
- Я не хотел тебя ругать. Я не хотел тебя пугать или отказываться от тебя. Почему ты вечно выдумываешь то, чего нет? - Райзел продолжает смотреть этим невыносимым взглядом. - И еще, встань. Ты не хочешь даже услышать меня. Мне не нравится, когда ты так делаешь... - ноблесс жестом показывает Франкенштейну подняться. - Десятки раз я просил тебя...
- Простите... - зашел дальше некуда. Вот уже почти десять лет прошло с тех пор, как он пошел за своим богом и стал за ним, чтобы следовать по его пути. Немалый срок для человека. И никогда, никогда ученый не может совладать с собой. Он же правда виноват. И эти взгляды, и скорбный тон - все словно специально, чтобы усиливать ощущение виновности, преступления.
- Я не собираюсь тебя прогонять, или что-то в этом роде - голос стал куда мягче, сменившись на успокаивающий. Голос Райзела - нежная, правильная мелодия. Как же ему удается настолько... - Франкенштейн едва не с наслаждением вслушивается в чудесную, изменившуюся теплую тональность.
- Не переживай так сильно. Я просто поведал тебе свое мнение. Я просто не хочу, чтобы ты продолжал свою деятельность в этом направлении. Вот все, что я хотел сказать.
- Мастер, вы знаете... вы невероятно хороший. Я.. я не могу придумать слова, чтобы сказать вам, какой вы... Вы так терпите меня. - Франкенштейн с силой сминает оборку на рубашке, до сих пор не смея поднять глаз.
- А ты терпишь меня - ноблесс улыбается так легко, так тепло. - Знаешь, я тоже удивляюсь тебе, что ты во мне-то нашел?
В эту секунду человек неожиданно замирает, затихает совершенно, словно силясь, но не смея сказать. Как легко было ему находить язык с людьми, говорить красиво и верно, каждому находя красивую, правильную, остроумную фразу. С Мастером же... слишком много искренности, слишком тяжело говорить то, что настолько обнажающе правдиво.
- Может быть, было бы лучше, если бы ты сказал все, как есть. - Райзел выжидающе наклоняет голову. Ты всегда соглашаешься со мной, никогда не перечишь. Это порой даже меня озадачивает, знаешь ли.
- Я очень-очень-очень хорошо к вам отношусь, Мастер. Я к вам очень... слишком привязан. - Франкенштейн неожиданно прерывает свое молчание, и выпаливает единым духом. - Vos amo. - голубые глаза широко раскрываются, словно от страха и удивления самому себе. Он не смог бы даже проговорить на родном языке. По правде говоря, за всю свою долгую жизнь он не разу не говорил такой... нелепицы. Идиот.
- Прости меня, пожалуйста. - Райзел подходит и кладет руку на плечо человека, от чего тот вздрагивает, словно от удара. - Ты же знаешь, я не смогу ответить тебе тем же.
"Да разве я просил чем-то отвечать? Просто высказал. Сказал глупость. Зато правду. Причем просто в ответ, я сказал это без умыслов..." - человек кладет свою руку на ладонь ноблесс почти машинально. "Лишь бы не убирал. Не отходите от меня сейчас, пожалуйста..."
- Я думаю, ты путаешь. Это просто.. человеческая привязанность, привычка, не так ли? - Райзел второй рукой рассеянно поправляет воротник рубашки ученого. - Если бы я сам почувствовал что-то в это роде, меня бы не было и близко.
- Конечно - Франкенштей согласно кивнул и, воодушевившись подсказкой, продолжил: "Я люблю и ценю вас, как своего Мастера, как своего господина и учителя! И только." - кажется, он быстро нашел себе удобный путь оправданий.
- Не пойми меня неправильно. Я всего лишь не хочу, чтобы ты страдал. Чтобы ты мучился рядом со мной, чтобы наши отношения были еще и осложнены... - Райзел успокаивающе-горько ведет свою речь.
"О чем он? Я счастлив просто находится рядом, иметь возможно видеть его каждый день, слышать его голос, заботится о нем, быть ему защитником и союзником. - Франкенштейн на долю мгновения улыбнулся своим мыслям куда-то в пустоту. Мастер стоит рядом, так бережно и нежно касается меня... о чем я мог еще мечтать, чего я мог еще хотеть? Люблю ли? О, как сильно люблю, мое драгоценное божество! Какое может быть страдание, когда вы рядом со мной..." Но он подумал, что ему, человеку, что-то нужно от него. Какой-то взаимности. Нет, не вознесся еще он настолько высоко, чтобы желать большего, когда и так уже имеет сверх всяких ожиданий. Как же прекрасен Мастер, он даже отказывается настолько благородно и мягко, и продолжает думать о нем и о его мнимых страданиях..."
- Вы не так меня поняли. Я не спал двадцать часов, я слишком устал, плюс этот новый препарат. Слишком много дел было, слишком много информации даже для меня. Я устал, мое сознание было перенасыщено и, пожалуй, не выдержало такой нагрузки за одни сутки, вот я и сказал вам невесть что, а вы так уж серьезно восприняли мою глупость - Франкенштейн нервно рассмеялся, на одной ноте произнеся фразу. - Резюмируя, я прошу простить Вас мою крайнюю бестактность и те еретические слова, что сорвались у меня ненароком - для большей уверенности человек отвесил низкий поклон. - Я очень надеюсь, что вы не будете в обиде.
- Все хорошо, Франкенштейн. - Райзел улыбается светло и нежно. - Нет, правда, все нормально! - ноблесс хватает человека за руки, предупреждая его порыв упасть на колени с размаху.
- Я виноват перед вами! - с настойчивостью повторяет Франкенштейн, сжимая в ответ теплые ладони Райзела.
- Прекрати же - Райзел вздыхает и слегка качает головой. - Я же сказал - не выдумывай так много. Оставь все, как есть.
"И все же люблю. Так ужасно люблю вас, мой Мастер."
@темы: character: Rai | Cardis Etram D. Raizel, character: Frankenstein | Director Lee, fan: fiction
-
-
02.05.2012 в 18:47-
-
02.05.2012 в 20:55-
-
02.05.2012 в 23:53-
-
03.05.2012 в 05:24-
-
03.05.2012 в 08:21)))